Вечность
2011
Одноканальное видео. Предоставлено художниками

Для Гераклита вечность есть «играющее дитя, которое расставляет шашки, созидая и разрушая». Ребенок — девочка, которую мы видим в фильме, — плачет и несет тяжелый камень. Она взбирается по полуразрушенным стенам гигантского промышленного здания и, наконец, бросает камень в это строение. Она пытается подняться на вершину песчаной дюны (отвал карьерной выработки?) и сбрасывает оттуда свою тяжелую ношу. Мы видим ее лежащей в глубоком карьере, не имеющей сил выбраться наверх, но пытающейся сделать это снова и снова. Когда она бросает камни в сторону природы или огромного промышленного крана, мы чувствуем гнев в ее действиях. Руины промышленного ландшафта выглядят гигантскими по сравнению с маленькой фигуркой человека. Действие вызывает ассоциации с мифом о Сизифе; с булгаковской Фридой, которой вечно подают платок; или с повзрослевшей дочерью Сталкера Тарковского, скитающейся по Зоне, не приносящей ни исполнения желаний, ни облегчения. Подобно ее отцу, она ориентируется в мире посредством бросания камня, перформативной практики тактильного зондирования / исследования. И, как и дочь Сталкера, она, возможно, дитя, но дитя с лицом человека, познавшего все. (Инке Анрс)

«Вечность есть играющее дитя…» Гераклит Эфесский
Вечность - это и абстрактная «дань» движению No Wave, и экспериментальный визуальный текст, отсылающий к работам португальских кинематографистов Новой волны. Абсурдный, постоянно повторяющийся ландшафт становится междисциплинарной констатацией утраченного послания, невозможности диалога, лабиринта смыслов. Монотонность действия располагает к множеству ассоциаций: Сизиф; булгаковская Фрида, которой вечно подают платок; повзрослевшая дочь Сталкера, скитающаяся по Зоне, не приносящей ни исполнения желаний, ни облегчения. Зритель медленно погружается в многослойное пространство, в котором реальность и человеческое восприятие растворяются.

Перформативная тактильная практика познания мира, заложенная в бросании камня, неукоснительно поставляет новые внешние смыслы, провоцируя размышления по поводу моделирования тактильного опыта, и непрекращающегося плача. Здесь вечность понимается как нечто трансцендентное, что выходит за границы умопостигаемой области, подобно череде беспощадных повторяющихся обстоятельств, в которых оказывается маленькая девочка. Сама жизнь становится вечностью, в смерть — лишь мгновением. (ПРОВМЫЗА)

Steel Life
2019
Видео инсталляция со скрепками. Предоставлено автором

Предметы иногда действительно живут своей собственной жизнью. Бокалы движутся сами по себе, или, скорее, перемещаются «духами мертвых», призванными во время спиритического сеанса, камни блуждают по пустыне, а компьютеры разговаривают — с нами или между собой. В работах Елены Слобцевой необычным поведением отличаются не бокалы, не камни, и не компьютеры, а скрепки. Как правило, скрепки — это обычные канцелярские принадлежности, которыми мы пользуемся для скрепления документов и поддержания их в порядке. Но здесь десятки тысяч стальных скрепок внезапно начинают вести себя неожиданным образом. Словно воспроизводя забытые сны бюрократа, на чьем столе они провели столько времени, они складываются в образы пейзажей, деревьев, домов и горизонта. Мы можем лишь догадываться о тех силах, которые приводят в движение этот странный материал. Это может быть простая сила магнетизма — или магия. При этом называние подсказывает, что эти скрепки живут своей собственной сверхъестественной жизнью. (Инке Арнс)

Я часто выбираю канцелярские скрепки и строительные скобы в качестве материла для моих анимаций и инсталляций. Один из моих голландских друзей как-то сказал мне, что у него Россия ассоциируется со сталью, металлом, чем-то брутальным и холодным. Я склонна с ним согласиться, поскольку считаю, что такие грубые материалы могут в какой-то мере отражать характер моей страны. Steel Life это отсылка к рисунку одного из величайших русских пейзажистов Исаака Левитана. Художник 19 века писал пейзажи на берегах реки Волги, которую в Перми считают притоком Камы. В анимации пейзаж Левитана представляется собранным из скреп/ок, которые начинают распадаться и разрушать образ. Для меня эта трансформация образа — мое обращение к русскому классическому искусству, сельским ландшафтам и промышленности, а также к тем вызовам, с которыми они сталкиваются. (Елена Слобцева)

Пауза
2019
Электромагнитная инсталляция. Предоставлено художниками

Легенда гласит, что царь Петр I во время своего путешествия по западной Европе в 1697 г., отправил домой в Россию первый мешок картошки. Однако, спустя столетие большинство населения по-прежнему считало новый клубень ядовитым, и сторонилось его как «яблока дьявола». После того как картошка, наконец, завоевала расположение русских крестьян в середине 1800-х, их было уже не остановить: к 1973 г. Советский Союз производил уже более 100 миллионов тонн картофеля в год. Сегодня ежегодное производство картофеля в России стабилизировалось на уровне около 35 миллионов тонн, что делает ее «картофельным гигантом», уступающим по этому показателю только Китаю. Средний россиянин потребляет солидные 130 кг картофеля в год. Более 90 процентов выращивается на приусадебных участках и в частных хозяйствах. В то время как во многих американских выражениях картошка используется как образное обозначение лени и непривлекательности (как в выражении «I am a potato»), в русском языке, напротив, картошка вызывает ассоциации с летом на даче и с силой. Когда люди говорят, что они едут на дачу, они могут сказать «я еду на картошку». И вот мы здесь, в помещении с левитирующей картошкой. Куда делась гравитация? Неужели мы в Зоне, столь убедительно показанной в Сталкере Андрея Тарковского? Или это как раз то, о чем был на самом деле супрематизм Казимира Малевича? (Инке Арнс)

В пустой белой комнате под потоком висят несколько картофелин. Расстояние между картофелинами и потолком невелико и, вероятно, видно не всем. Осознать это помогают тени на потолке. Кажется, что картофелины вот-вот упадут или ударятся о потолок. Линия очень тонкая. В принципе, возможно, как падение, так и взлет (посредством электромагнитной левитации). Магниты, спрятанные в картофелинах, удерживают их в состоянии левитации. При этом это чужеродное тело, спрятанное в клубнях, ускоряет процесс их разложения. В конечном итоге, картофелины медленно сгниют и упадут, но магнит, удерживавший их под потолком, продолжит левитировать. Тогда упавшие картофелины будут заменены новыми. (Куда бегут собаки)

Место, в котором я прогуливал школу
2019
Инсталляция с лайтбоксами

Не правда ли, все мы иногда прогуливали школу, когда были детьми или подростками? Тратили небольшие состояния на игровые автоматы в соседней кафешке или воровали выпивку на местной заправке за углом? Антон Виноградов возвращает нас в места, где мы прогуливали школу: яблоневый сад, болото, поле и заброшенный пустырь. В одном даже есть корабль, построенный из паллеты и куска белой ткани (парус). Здесь присутствуют заснеженные ландшафты с огненными кольцами и декоративно расставленными бутылками. Хотя все эти места выглядят на первый взгляд как природные ландшафты, на всех фото мы видим бетонные коробки домов на заднем плане, просвечивающие сквозь кусты и деревья. Подпись на картине с плывущей лодкой гласит: «Здесь будет построен торговый центр». Это меланхолия, память, или меланхолическая память? Пять лайтбоксов/мест соединяются друг с другом умозрительной картой, которая временами напоминает (психологическую) карту развития, соединяющую болото с яблоневым садом с последующим указателем на пространство за пределами картины — во взрослую жизнь. В то время как пространство детства еще оставляет возможности для побега, взрослая жизнь течет в бетонных высотках, окружающих сад с местами, где мы когда-то прогуливали школу. (Инке Арнс)

Я часто прогуливал школу на берегу речной поймы за моим домом. Это было похоже на приключение, вычитанное из книг. Прогулки по местам, где ты никогда до этого не был. Эти первые острые, пронзительные ощущения! Ты совсем один. Ты первооткрыватель. После окончания школы я переехал в другой город и вернулся в те места лишь спустя девять лет. Я ощутил течение времени, разрыв между настоящим и прошлым. Прошлое стало материальным. Я снова в этом месте: смотрю на пустырь между высотками, молчаливыми спутниками моего детства. Я возвращаюсь в ландшафт, основанный на воспоминаниях местных жителей (и моих собственных) о том, что происходило тогда в пойме реки. Несущественных воспоминаниях, которые, как правило, расплываются и исчезают вместе с их носителями. Таким образом, я извлекаю нечто личное из каждого из них, и соединяю их вместе в публичном пространстве. Приходя туда, я ощущаю себя свободным от городских правил и большого исторического и современного нарратива, я обретаю свободу, открывающую пространство для искусства. (Антон Виноградов)

Закон тайги внутри нас. Снежное небо над нами
2019
Фреска. Предоставлено художником и Галереей 11.12 (Москва)

«Сибирь» — это что угодно — обещание, идея, пограничье, пространство, «другое место», проклятие — только не четко определенная геополитическая единица: можно сказать, что «где-то» у нее есть начало (ее официальной западной границей принято считать Урал), при этом разногласия о ее фактических пределах столь велики, что ее вполне можно (конечно же, справедливо) считать безграничной. Например, в случае Республики Саха (хотя сейчас формально она входит в состав Дальневосточного федерального округа), это фактически крупнейшая по площади «субнациональная административная территория в мире» — сопоставимая по размеру с Индией. Дамир Муратов, ведущая фигура в экологии искусства Сибири, главный певец этого непостижимого клубка географических странностей, столь живо отображенных в его грубо нарисованных вымышленных флагах, обозначающих несуществующие «Соединенные Штаты Сибири» или «Соединенное Королевство Сибири»: страны, возникшие на карте лишь благодаря силе искусства, или, если хотите, муратовского едкого, колючего, притворно-наивного поп-арта. Иконы современности, они томятся от предвкушения, трепещут на ветру в длинной череде экспериментов художника с дизайном флагов в стиле пор-арта и агитпропа. (Дитер Рулстрате)

Цитата из «Критики чистого разума» Иммануила Канта, переведенная на язык снега и сибирской тайги. (Дамир Муратов)

Сибирское. Европейское: Рембрандт не говорил по-русски
2018-2019
Смешанная техника

По мнению Константина Скотникова, сибирские художники принесли «сокровенные ценности Европейской культуры вглубь континента», где они сохранились «в абсолютной чистоте и красоте» — в школах, академиях и университетах. Таким образом, сибирский художник — как символический образ — может претендовать на особый статус в современном искусстве. Константин Скотников представляет десять из таких «Европейских сибиряков», которые делятся с нами своими прозрениями. «Рембрандт не говорил по-русски!» хвалится архитектор Иван Невзгодин, автор книги «Архитектура Новосибирска». «Поэт в России больше, чем поэт» уверенно заявляет поэт Евгений Минияров. Другой восклицает: «Перо сильнее меча». Сибирских творцов переполняет уверенность в своей правоте. При этом нас не должно удивлять, что житейские мудрости, произносимые сибирскими художниками, подаются с едва скрываемым ироничным подтекстом. (Инке Арнс)

Будучи художником, я всегда задаю себе вопрос, на который трудно ответить: что такое сибирский художник? Вслед за староверами, сибирские художники принесли с собой сокровенные ценности европейской культуры вглубь континента. Школы, училища, академии и университеты всячески способствовали повышению мастерства и возвышенности духа сибирских творцов. Таким образом у нас, сибирских художников, есть основания настаивать на утверждении особого эстетического статуса в современном искусстве. Актуализация старых традиций от Рембрандта до Меса, от Веласкеса до Сьерра, от Тернера до Херста, от Зигмунда до Люциана Фрейда, от Дюшана до Ашана вдохновляет нас на новые свершения и прояснение истинного положения творческих агентов Сибири. Сибирский художник как Европейский сибиряк — это, конечно же, воображаемая фигура, к которой следует относиться с легкой улыбкой. При этом он уверен, что сибирское искусство обладает гуманитарно-планетарным характером и диалектически соединяет Сибирь со всеми людьми планеты Земля! (Константин Скотников)

Страшные сибирские сны
2015-2019
Предоставлено художником

Один из старейших городов Сибири и крупный образовательный центр, его, кажется, в прошлом называли «Афинами Сибири», Томск — единственный город на этой выставке, не расположенный на Транссибирской магистрали, которая обходит город всего в ста километрах к югу. Он исторически известен как место ссылки одного из авторов теории анархизма XIX в. Михаила Бакунина, а во время гражданской войны, последовавшей за Октябрьской революцией, это место обороны Белой Армии. Другая, более постоянна белизна накрывает Томск во время легендарных снежных зим центральной Сибири — и подчеркивает некоторые из самых известных предметов художественного экспорта города: укутанные в меха скульптуры и девственно чистые вязаные и рукодельные произведения Наташи Юдиной. Юдина утверждает, с суровой сибирской иронией, что «искусство в Сибири требует утепления, его нужно оборачивать в шерсть, кутать в мех». Самый известный образ в советской истории, удостоенный такого обертывания, — это вездесущий бюст Ленина, так обезоруживающе изображенный на двойном портрете рядом с художницей под названием «Юдифь и Олоферн»: едва различимый налет хулиганства, не без гендерных обертонов, покрывает большую часть плюшевых, ироничных работ Юдиной. (Дитер Рулстрате)

«Страшные сибирские сны» — это искусство, рожденное в Сибири, где жить очень тяжело. Снегопады, мороз, метели; где-то неподалеку бродят страшные медведи. Поэтому в Сибири нужно прятаться в сугробах, кутаться в шкуры, утепляться мехом. И искусство там тоже требует утепления. Его нужно оборачивать в шерсть, кутать в шкуры, утеплять мехом. Суровая Сибирь отличается холодом, и все искусство там эфемерно! Искусство становится для художницы ее секретом, личным достоянием, почти сном! Из снов она создает свою белую, стерильную и герметичную мифологию под названием «Страшные сны о Сибири». Василий Кандинский называл белый цвет «великим безмолвием»! Белый - это бесцветный цвет, безмолвный, безжизненный цвет. Белый — это цвет мертвого Царства Сибири! Сибирь покоится под белым пуховым покрывалом забвения, мирно спит в своем снежном саване! (Наташа Юдина)

Черное облако
2019
Дерево, металл, акрил. Предоставлено художником

В этой инсталляции небо и земля переплетены. Одна сторона, озаглавленная «Черный лес», представляет собой разрушенную почву, которая вызывает в воображении образ «проросшего мицелия, кристаллических структур или известковых скелетов различных организмов, живущих на морском дне». Другая сторона - «Черное небо», представляется зрителям «чистым материализованным воздухом, настолько сжатым, что он нависает над «жителями» этой территории, как некий угрожающий сталактит». В Красноярске, откуда родом Мартинс, термин «режим черного неба» используется для описания сильного смога. В какой-то степени, загрязнение воздуха, как говорят, вызвано использованием печного отопления в частных домах, что необходимо в условиях холодного климата, при этом основными источниками загрязнения, вероятно, являются местные заводы и выбросы от них в атмосферу. На Енисейском целлюлозно-бумажном комбинате уже несколько месяцев горит свалка с опилками. В инсталляции Мартинса посетители попадают в облако почвы и воздуха, которое из-за загрязнения становится все более и более засоренным, плотным и непрозрачным. Художник нашел убедительную форму для визуализации этой тяжелой экологической ситуации. (Инке Арнс)

Экологию можно назвать основным вызовом нашего времени. Этим вопросом активно занимаются многие люди: от политиков и экологов до философов и художников. Классическая экология часто сводится к критике антропогенного воздействия на окружающую среду и попыткам перехода к разумному природопользованию. Существуют также философские проекты экологической критики, которые видят корень проблемы в самой модели мышления. Авторы этих проектов полагают, что позитивный подход не только ставит человека в привилегированное положение по отношению к природе, но меняет и саму концепцию «природы», которая ложно исключает человека из экосистемы. Множество проектов, таких как «темная экология» и «нечеловеческая антропология», пытаются достичь полного экологического сознания. Задача искусства — выработать собственный метадискурсивный подход и создать динамичный образ современности. Для меня такая конструкция становится массивной структурой, напоминающей кристаллизованное облако дыма, несущее в себе опасность, нависающее над всеми экологическими угрозами человечества, и графическое представление звуковой дорожки, отражающей полифонический экологический дискурс. В результате совокупность смысловых перспектив создает единый монументальный образ тревоги. (Алексей Мартинс)

Сагаан Саг
2012-2015
Печать на пластике, Предоставлено художником

«Сагаан саг» — это бурятское выражение, означающее «белое время» — тридцати- или сорока-дневный период в декабре и январе, когда остров Ольхон на озере Байкал, одно из самых солнечных мест на земле, окутан облаком тумана, настолько плотным, что транспортное сообщение острова, на котором живет несколько тысяч человек, с материком временно прекращается до тех пор, пока лед не станет настолько крепким, чтобы пролив можно было пересечь на автомобильном транспорте. «Сагаан саг» — это также название серии из почти документальных фотографий Елены Аносовой, которая провела большую часть своей юности на этом острове посреди Байкала (Тот факт, что этот водоем, самое большое пресноводное озеро в мире по объему воды, был включен в Список всемирного наследия ЮНЕСКО в 1996 году, является лишь слабым подступом к признанию бессмертной, внушающей благоговейный трепет святости этого места). На фоне представленных Аносовой мистических картин продуваемой всеми ветрами пустыни и неизменной суровой красоты зимней белизны выделяются следы человеческого присутствия (или отсутствия), разбросанные по острову, от ничтожных до героических, отражающие широкую палитру отношений от самоуничижения до стоического смирения. Картина пустынной, но при этом насыщенной яркими цветами детской площадки вызывает в воображении образ почти космических контрастов жизни, прожитой в любви на берегу живого, вздымающегося озера. (Дитер Рулстрате)

Ольхон — единственный обитаемый остров на Байкале и туристический курортный центр Сибири в летнее время. Остров является священным местом для нескольких религий, особенно шаманизма и буддизма. Люди также жили на острове во времена неолита. В течение нескольких зимних месяцев я снимала повседневную жизнь местных жителей, объекты древних традиций и истории; эту еще не вполне ясную, симбиотическую и гармоничную структуру человеческой жизни на древней территории. В декабре и январе до Ольхона трудно добраться с материка. Остров отрезан от мира и туристов на протяжении всего периода ледостава. На Ольхоне всего 50 пасмурных дней в году. Зимой сочетание холодной погоды и огромного водного пространства формирует уникальную атмосферную туманность. Это время, когда предметы и люди становятся отражением ничтожности человеческого масштаба на почти неизменном сакральном ландшафте. (Елена Аносова)

Степная госпожа
2019
Алюминий. Предоставлено художником и Галереей «Ханхалаев» (Москва)

Улан-Удэ, столица Республики Бурятия, находится на своеобразном пересечении расходящихся образов прошлого — одного древне-монгольского, другого древне-советского — и переплетающихся образов будущего — экономических возможностей «Нового Шелкового Пути» и возрожденной культурной идентичности. Один из характерных эстетических тропов города точно отражает это переплетение в соединении техники традиционных ремесел (один из популярных предметов художественного экспорта республики — его изумительные ножи ручной работы) и традиционных сюжетных тем с футуристической, манга-подобной чувственностью, наполненной женскими образами и воплощением женского начала. Зорикто Доржиев - один из самых уважаемых художников своего поколения, а его живописные и графические работы, большая часть которых вступает в непочтительный диалог с канонической западной историей искусства, входят в число наиболее известных образцов бурятского художественного творчества. Эта недавно задуманная художником монументальная скульптура, на самом деле, модель для гораздо более крупного произведения, которое будет возведено в южносибирской степи, в каком-то смысле представляет собой отход от традиции. При этом традиционная бурятская иконография сохранена в очертаниях головы фигуры, перекликающихся с формами старинного женского головного убора. (Дитер Рулстрате)

Один из часто повторяющихся мотивов моих картин — это стилизованный женский образ в необычном головном уборе. «Госпожа» — это архетип женственности. Она непостоянна и может менять свою внешность. Несмотря на внешнюю неподвижность, внутри нее происходит тихое, но сильное внутреннее движение. Она умеет слушать и вдохновлять, избавлять от страхов и дарить уверенность. Она владеет секретом продолжения жизни. Она стоит, как монолит, несмотря на свою многогранность. Этот образ навеян бурятскими и монгольскими женскими костюмами. Однажды, когда я работал над скульптурным проектом, мне пришла в голову идея превратить эту знакомую форму в каркас, металлический скелет. Я сразу же представил себе скульптуру в степном пейзаже. Позже эта идея оформилась в образе высоковольтной опоры. Это та же Степная госпожа. Она также дает жизнь всем живым существам. Теперь она делает это посредством электричества, проходящего через ее тело. Она передает жизненную энергию все дальше и дальше в бесконечность. (Зорикто Доржиев)

Серия коллажей
2018
Цветная бумага, клейкая пленка, фото и журнальная фольга, маркер, акрил, чернила. Предоставлено художником

Расположенный на реке Амур, в пределах пресловутого одного шага от китайской границы, Хабаровск, возможно, самый «западный» город восточной России — уменьшенная копия планировки Санкт-Петербурга на бескрайних просторах российского Дальнего Востока. А потому представляется весьма уместным, чтобы это воплощение контраста и совмещения несовместимого было представлено здесь в виде коллажа или фотомонтажа - искусства сопоставления с особенно богатой русской предысторией. Действительно, рассматривая фотоколлажи Светланы Тикановой, мы неизбежно вспоминаем изыскания Эль Лисицкого, Густава Клуциса и Александра Родченко, а также знаменательное смещение парадигмы советской эпохи от художника-формалиста и живописца к художнику-активисту, несущему определенное послание. Само послание, безусловно, претерпело радикальные изменения, как и историческая широта инстинкта коллажирования в руках художников, таких как Тиканова: диапазон живописных параллелей широк и свободен, от моды до космических образов, с красноречивым подчеркиванием искусствоведческих аллюзий — Леонардо, Гольбейн, Боттичелли. Такие названия, как «загадка», «размышление», «поиск» и «подмена», отдают неуверенностью и неопределенностью: будущее кажется далеким местом, а вера в него со стороны старости слегка неуместна. (Дитер Рулстрате)

Коллаж стал для меня способом общения, размышления. Создание коллажа можно сравнить с путешествием к своему новому «я» и новой реальности, которая рождается перед твоими собственными глазами и основана на интуиции. Я просто растворяюсь в пространстве, когда я создаю коллаж. Колладж — это свобода, но это свобода, подчиненная твоим личным правилам. Коллаж можно создать за несколько минут, или же на это могут уйти часы работы над перемещением и внесением изменений в изображения в ожидании конечного соединения того, что вы чувствуете. Темы коллажей развиваются сами собой. Разнородные элементы при сближении начинают вступать в «диалог». Мне нравится, когда детали находят друг друга. Завершение каждого коллажа рождает чувство, подобное первым дням любви. Коллаж дает вам возможность выбрать то, чего вы хотите больше: придать мысли форму, найти баланс между иногда совершенно не сочетаемыми элементами, или сделать что-то бессмысленное, но очень атмосферное. Коллаж — это нечто глубоко личное, интимное, но в то же время отстраненное, безличное, и все вместе это дает эффект трехмерного восприятия. Коллаж всегда содержит в себе элемент тайны, недоговоренности и оставляет простор для фантазии и разных интерпретаций. (Светлана Тиканова)

Vortex
2019
Видео инсталляция. Предоставлено художником

Несмотря на свою относительную молодость, основанный в 1860 году Тихоокеанский портовый город Владивосток, мифическая конечная точка Транссибирской магистрали, расположенная на расстоянии семи дней пути на поезде от Москвы, с говорящим названием, которое можно перевести как «повелитель Востока», наполнен ощущением истории. Возможно, это связано с близостью города к Китаю, Корее и Японии, чем объясняется его несколько космополитический, подчеркнуто торговый и мультикультурный колорит, а также хорошо развитая экология искусства. Показательным примером этого может служить тот факт, что авторитетные представители молодого поколения художников Владивостока, такие как Инна Додиомова, имеют возможность получать образование в расположенном по соседству (в некотором смысле) Харбине, крупнейшем городе Северо-Восточного региона Китая. Ее творчество в какой-то степени навеяно многочисленными историческими перипетиями, которые не раз переживал ее родной город благодаря своему расположению в этих отдаленных пограничных землях: одна из ее последних инсталляций, Vortex, напоминает о битве на озере Хасан, «конфликте, в котором пересеклись территориальные притязания Кореи, Маньчжурии и России», по выражению военного историка региона. Vortex — это квази-пирамидальная инсталляция из стреляных гильз, легкое покачивание которых вызывает ассоциации с легким перезвоном разменных монет, используемых как в торговле, так и в геополитике. (Дитер Рулстрате)

Озеро Хасан — небольшое пресноводное озеро в Приморском крае недалеко от границ с Китаем и Кореей. Здесь в 1938 г. произошел военный конфликт между СССР и Японией. Обе стороны понесли тяжелые потери. После ожесточенных столкновений 9 августа советские войска полностью разгромили захватчиков. По официальным данным советские войска потеряли 792 человека (2752 раненых), а японские - 525 (913 раненых). «Вихрь» — это лэнд-арт инсталляция, стреляные гильзы которой символизируют борьбу двух государств за трансграничные территории. Она стоит на вершине Заозерной сопки, где советские войска установили свой флаг и где шли дальнейшие бои. Когда дует ветер, гильзы сталкиваются (бьются) друг о друга и издают звук, похожий на звук монет. В 1938 году мы защищали нашу землю, суверенитет и независимость с помощью оружия. Сейчас эти страны изменили свои политические системы и стали инвесторами и двигателями экономического роста в нашей стране. В конечном итоге, на смену оружию пришли монеты (деньги). Мы задаемся вопросом, если по истечении 80 лет монета заменила гильзу, то что произойдет, когда пройдут следующие 80 лет? (Инна Додиомова)